Бюллетень
Викторина
Глава
Диплом
Доклад
Константин Воротной загадки ипатьевской летописи
 Скачать 98.41 Kb.
|
| Константин Воротной ЗАГАДКИ ИПАТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ Знаменитая летопись получила свое название как по месту пребывания, так и по надписях на ней, скорописью конца XVI - начала XVII в. в., - на внутренней стороне переплетной доски книги и на белом листе: “Сия книга Ипатцкого монастыря слуги Тихона Ондреева сына Мижуева”, “Книга Ипатцкого старца Тарасия” и “Книга Ипатцкого монастыря летописец о княжении”. Традиционно считается, что Тихон Мижуев и Тарасий - один и тот же человек, мол, слуга Тихон принял монашеский сан, переменил имя и стал Тарасием. Думается, это не так - тогда бы надпись была иного содержания. Скорее всего, это были разные люди, и первый передал второму на хранение этот документ. “Ипатьевская летопись” одна из самых загадочных древнерусских летописей. Кто был её настоящим автором? Когда и откуда она попала в Кострому? Сколько времени находилась в Ипатьевском монастыре? Каким образом оказалась в Петербурге? Об авторстве собственно летописи, так называемой “Повести временных лет”, ученые вроде бы договорились уже не спорить, мол, и так все ясно, - это летописец Нестор. Однако ни один средневековый западноевропейский хронист, писавший об истории Руси и изучавший древнерусские летописи, ни самого Нестора, ни его “Временник” (“Повесть временных лет”) не упоминают, будь то итальянец Мавро Орбини или знаменитый польский историк Матфей Стрыйковский. Зато первый часто и помногу цитирует другого русского летописца, “доброго московского историка Иеремию”, который в 1227 г. составил “анналы Московии”. Причем, судя по цитатам Орбини, его летопись в значительно большей степени основана на древнейших русских сводах, а не греческих хрониках, как ПВЛ. Что касается самого Нестора, которому впоследствии и приписали авторство “Повести временных лет”, о нем неизвестно практически ничего. А те «биографии» его, сочиненные уже в XIX – XX в.в., ничего общего с действительностью не имеют. Неслучайно ведь обнаруживший аж десять “списков Нестора” историк В.Н.Татищев написал, что “Нестор летописец в князьях русских старобытных не добре сведом бе”. Поэтому однозначно утверждать, что автором “Повести временных лет” является живший в XI в. “летописец Нестор”, не приходится... Еще одна загадка - как и когда попала эта летопись в Кострому? Некоторые исследователи, в частности, академик Б.А.Рыбаков, считают, что скорее всего, во время Смуты, после оккупации Новгорода и Пскова шведскими войсками в 1610 г., древние свитки был вывезены в Кострому из Пскова беженцами, среди которых могли быть и иноки одного из местных монастырей, которые хранили летописи. Думается, рукописи попали в Кострому значительно раньше и при других обстоятельствах - в годы Ливонской войны (1558-1583). Известно, что в 1571 г. царь Иван Грозный учинил разгром Новгорода и частично Пскова, но отнюдь не потому, что намеревался ликвидировать там республиканское управление. Суть в ином - новгородские бояре вели сепаратные переговоры с Литвой о переходе под протекторат этого княжества, вот Иван Васильевич и решил проучить предателей. При этом из Новгорода и Пскова были вывезены не только казна, драгоценности, иконы, но и много книг и летописных свитков, поскольку хорошо известно, что царь был страстным собирателем древних документов (вспомним о его легендарной библиотеке). Именно так попала в Москву и летопись, получившая впоследствии наименование «Ипатьевской». Вполне возможно, список её хранился в одной из царских библиотек, а ставший после смерти царя Ивана Грозного фактическим правителем Руси, Б.Ф.Годунов передал в дар Ипатьевскому монастырю, коему он покровительствовал, эту уникальную рукопись. Не менее сложно ответить, как попали в северные земли южные русские летописи. Согласно традиционной версии, “Ипатьевская летопись” была создана на рубеже XIV-XV в. в., хотя тщательный графологический и лингвистический анализ показывает, что на самом деле она намного древнее, и потому за несколько веков после написания рукопись могла побывать у десятка владельцев, и кто-то привез её во Псков. Откуда? Традиционно считается - из Киева. Однако в тексте летописи есть целый ряд моментов, которые позволяют сделать иной вывод - один из древнейших вариантов первоначального списка был создан в Чернигове. Этот город в домонгольские времена был не менее могущественным (само его название об этом свидетельствует – «Чернград – Царьград»), чем Киев, они постоянно соперничали, и потому включить в летопись текст “Слова о полку Игореве”, пусть и очень сокращенный, киевский переписчик не мог никак. Скорее всего, после взятия Чернигова татаро-монголами летопись была вывезена во Псков беженцами. Здесь её снова переписали (псковский диалект просматривается четко, Б.А.Рыбаков это доказал вполне убедительно) по причине ветхости, именно этот вариант и попал в Кострому... Возникает закономерный вопрос: “Если у рукописи было несколько владельцев, почему запись оставили только иноки Ипатьевского монастыря?” Думается, в Кострому привезены были только разрозненные списки древних рукописей. Видимо, некоторое время они содержались по отдельности, но потом, вследствие ветхости, их заново переписали, поскольку требовалось обновление, и объединили в один свод. Собственно, надпись, не просто владельческая, но и авторская, об этом и свидетельствует: “Книга Ипатцкого монастыря летописец о княжении”. Иначе зачем было удостоверять её принадлежность? Ведь никто из предыдущих владельцев, если они были, не стал этого делать. Тихон Мижуев и старец Тарасий, удостоверившие свое авторство, как раз и составляли “книгу”. Тем более, что текст летописи действительно написан двумя разными почерками. Ипатьевские переписчики оказались очень добросовестными, поскольку сохранили не только весь оригинал текста рукописей, но и особенности их языка (об этом ниже). Когда была переписана летопись? Сложно сказать, но некоторые особенности текста указывают на последнюю треть XVI в. Именно костромской “Летописец о княжении” является самым древним литературным сочинением, созданным на Руси во времена княжения Рюриковичей. Еще в середине XIX в. было высказано мнение, что Лаврентьевская летопись, считающаяся классической, есть сокращенное изложение Ипатьевской (хотя немало исследователей отдают предпочтение Лаврентьевской либо Радзивилловской летописям). Свод состоит из трех разнородных, не связанных между собой, рукописей: “Повесть временных лет” ( до 1118 г.), Киевская летопись (до 1200 г.) и Галицко-Волынская летопись (1201- 1292 г.г.). Необходимо отметить, что последняя, где описываются деяния западно-русских князей, в основном, знаменитого Даниила Галицкого (1201-1264), имеется только в Ипатьевском летописном своде. Мало того, в тексте только этого свода сохранился образец чистого черниговского диалекта южно-русского языка, преобладавшего до XIV в. и уцелевшего только в “Слове о полку Игореве”, язык которого невозможно смешать ни с одним из русских наречий: язык этого великого произведения уникален – именно на нем говорили жители Тмуторокани и отчасти Черниговского княжества, поскольку первая являлась составной частью второго. Этот язык представляет собой симбиоз древнерусского, болгарского и староболгарского языков… Ипатьевская летопись - самая сложная среди всех древнерусских сочинений, текст её труден для анализа, имеет очень мало аналогий с другими летописными памятниками, и это не только подчеркивает её уникальность, но и доказывает, что именно она является первичной по отношению ко всем другим летописным сводам. Еще одна особенность “Летописца о княжении” - летосчисление. Известно, что хронология “Повести временных лет” и Киевской летописи, входящих в этот свод, отличается от хронологии списков этих же сочинений в других сводах, при этом считается, что переписчики перепутали мартовское и сентябрьское летосчисление, еще и потому, что, мол, были испорченными оригиналы. Н.М.Карамзин утверждал, что годы, особенно во второй части, указаны неправильно и отмечены переписчиком гадательно. А Галичско-Волынская летопись первоначально вообще не имела разбивки по годам, это сделали, видимо, составители Ипатьевского свода, включившие в него это сочинение рубежа XIII-XIV в.в. Предполагается, что была допущена ошибка: Киевская летопись заканчивается 1200-м годом, а Галичско-Волынская начинается с 1201 г., тогда как по другим источникам это должен быть 1205 г. На самом деле ошибаются историки, в том числе, и Н.М.Карамзин. Путаница возникла из-за того, что в Ипатьевском своде в первых двух частях используется не сентябрьское (южное, заимствованное из Византии), как принято в других летописях, а более древнее мартовское (северное, исконно славянское) новолетие. При переходе же от Киевской летописи к Галичско-Волынской составители свода употребили какую-то иную дату от сотворения мира, а не считающийся каноническим 5508 год. Дело в том, что в средние века на Руси одновременно применялось несколько исчислений, а потому в различных летописях одни и те же события оказываются под разным годом, а одни и те же годы от сотворения мира оказываются разновременными от Рождества Христова. Еще знаменитый А.А.Шахматов в своей статье “Общерусские летописные своды XIV и XV в.в” (ЖМНП. Ч. СССХХХI (сентябрь). 1900. С.138-139) отмечал, что в нескольких поздних списках ПВЛ, в статьях 6635-6647 (1124-1136), применялась необычная эра летосчисления в 5511 лет от С.М. А это означает, что и в южнорусском протографе XII в. Лаврентьевской, Радзивилловской и Ипатьевской летописей существовало такое счисление. Есть и еще одна веская причина, объясняющая такую путаницу в хронологии, на которую указывал еще выдающийся русский лингвист И.И.Срезневский, но исследователи летописей её почему-то проигнорировали: хронологические ошибки возникали в летописях при переписывании с глаголического письма на кириллицу, при этом переписчики точно повторяли буквы-цифры, но не учитывали, что в глаголице буквы означали одни цифры, а в кириллице такие же буквы - совсем другие. Ошибку мог заметить только переписчик-историк, но не простой копиист, не знавший глаголицы, а именно таковых и было большинство. До сего времени существует убеждение, что глаголица была вытеснена кириллицей уже чуть не во времена князя Владимира Святославича (943-1015). На самом деле это не так. Эта древнейшая азбука использовалась на Руси вплоть до конца XVI в. и лишь при царе Б.Годунове была окончательно заменена “кириллицей”, о чем еще в 1582 г. писал выдающийся польский хронист М.Стрыйковский: “Князь Владимир Святославич отдал своих сыновей и детей бояр учиться греческому (кириллице) и славянскому глаголическому письму, которое Русь и сегодня употребляет, поставив над ними дьяков и обученную молодежь”. Судя по всему, и “Изначальный свод”, который лег в основу “Ипатьевской летописи”, мог быть написан не кириллицей, а глаголическим письмом, и потому, вполне возможно, эта летопись была первым документом, переведенным на кириллицу, а значит, он наиболее близок к оригиналу. Все остальные летописи, в том числе, Лаврентьевская, - это уже краткое упрощенное изложение Ипатьевской. Помимо всего прочего, в древнерусской письменности довольно часто встречались и технические ошибки переписи цифр, поскольку даты ставились буквами, а почерк переписчика отнюдь не всегда был разборчивым: и тогда А (1) превращалось в Л (30), I (10) в Г (3), иногда вместо одного титла ставили два и дата смещалась сразу на пять лет, а то и более, и т.д. Из-за таких ошибок возникают не только проблема датировок тех или событий в летописи, но датировка и самого летописного свода. Так что еще вопрос, когда на самом деле появились на свет те или иные летописи, в том числе, и “Ипатьевская”. Впрочем, останавливаться на этом не станем, поскольку еще Л.В.Черепнин в книге “Русская хронология” (М.1944) собрал наиболее полный перечень таких ошибок, но на эти замечания почему-то не обратили внимания. Вот и кочуют по разным летописям, в основе которых был один протограф, а то и по различным спискам одного и того же хронографа, отличные друг от друга даты одного и того же события, что, несомненно, ясности в нашу древнюю историю отнюдь не вносит. В частности, в той же Ипатьевской летописи сказано, например, что “в лето 6750 не бысть ничтоже”, а ведь если отнять от этой даты 5508 лет, получится 1242 г., когда состоялось знаменитое Ледовое побоище на Чудском озере, в котором великий князь Александр Ярославич Невский разгромил тевтонских рыцарей. Попросту говоря, 6750 от С.М. – это не 1242 от Р.Х. Но тогда о каком годе идет речь? И какое летосчисление здесь применил летописец – 5500, 5504, 5512 г.г.? Почему-то принято считать, что в основе всех древнерусских летописей Киевской Руси был какой-то один начальный свод, на самом деле их было несколько, о чем как раз и свидетельствуют отличия в текстах Ипатьевской, Радзивилловской летописей, хроники Иеремии, дошедшей до нас в изложении М.Орбини. Суть в том, что Русь была не так едина, как мы привыкли считать, каждое крупное княжество считало своим долгом иметь собственную летописную традицию, к тому же, на севере – в Новгороде, Ростове – летосчисление отличалось от южно-русского. Ипатьевская летопись, в отличие от многих других русских летописей, особенно Лаврентьевской и Радзивилловской, менее всего подверглась академической обработке и дошла до нашего времени, если не в первоначальном, то в более всего приближенном к оригиналу варианте, что подтверждается наличием здесь указанных выше особенностей, а также таких исторических фактов, каких нет ни в одной другой летописи. И потому странно, что не Ипатьевская летопись, а Лаврентьевская и Радзивилловская, стали каноническими... Нет ответа и на вопрос, как летопись попала в Петербург. Дело в том, что изъятие древних документов из церковных и монастырских архивов и отправка их в Москву и Петербург продолжалась более века (середина XVII в. - конец XVIII в.) - якобы с целью снятия с них копий и дальнейшей публикации. Вполне возможно, что так оказалась в Петербурге и Ипатьевская летопись. Правда, есть версия, и она вполне правдоподобна, что свод был подарен монастырскими властями императрице Екатерине II во время посещения ею Костромы в мае 1767 года. Как бы то ни было, Ипатьевская летопись оказалась в библиотеке Петербургской академии наук и лишь в 1807 г. была здесь случайно обнаружена историком А.И.Тургеневым. И за последующие почти два века она до сих пор не изучена, вразумительных ответов на поставленные вопросы нет, а те заученные фразы, повторяющиеся уже не первое столетие, ничего общего с истинными фактами не имеют. Необходимо комплексное исследование этого величайшего памятника древнерусской культуры, причем, начинать надо, как говорится, “с нуля”, не оборачиваясь на авторитеты и каноны. Как показывает практика, они зачастую ошибочные и не соответствуют реальному положению вещей... Любопытно, что со знаменитой летописью был знаком и известнейший политический деятель императорской России, идеолог теории официальной народности «Православие. Самодержавие. Народность», президент Императорской Академии Наук в 1818 – 1821 г.г., Министр народного просвещения С.С.Уваров (1786 – 1855), именно его резолюция стоит на рукописной книге со списком Ипатьевского свода: «Книга сия именуемая Летописец Киевский, книга Ипацкого монастыря слуги Тихана Мижуева, принадлежит библиотеке Императорской Академии Наук, и в каталоге, вновь сделанном … и в 1818 году напечатанном записаны под № 6 а. Президент Сергий Уваров»… Ипатьевская летопись – уникальный исторический и литературный памятник не только русской, но и мировой культуры, она стала источником вдохновения для многих знаменитых людей России, сообщения Ипатьевской летописи послужили основой для таких произведений, как «Песнь о вещем Олеге» А.С.Пушкина, целого ряда «Дум» К.Ф.Рылеева, стихотворения «Мстислав Мстиславич» П.А.Катенина, оперы «Аскольдова могила» А.Н.Верстовского и отчасти оперы «Князь Игорь» А.П.Бородина. В предисловии к первому полному изданию текста Ипатьевской летописи (оно осуществлено типографией Э.Праца в Санкт-Петербурге и опубликовано во втором томе ПСРЛ в 1843 году) сказано: «Замечательно, что Лаврентьевский список, кроме временника Нестора, помещенного в первых его тетрадях, есть та же сокращенная Ипатьевская летопись, из чего явствует, что именно Ипатьевская летопись, несмотря на новость списка, есть древнейший и единственный памятник, сохранивший от забвения деяния наших предков, в период самобытности Руси, до покорения её монголами и литвою. Предположив происхождение из сего источника Лаврентьевской летописи, ясно, что при недостатке или утрате Ипатьевской, бытописание Южной Руси, с XII по XIV в.в. навсегда утратилось бы для потомства, потому что отрывочные о ней сказания, вошедшие в летописи XV – XVI в.в., почерпнуты отсюда же». |