2005 Перевод с французского: И. К. Масалков Шутценбергер А. А

Скачать 2.95 Mb.

Название	2005 Перевод с французского: И. К. Масалков Шутценбергер А. А
страница	1/13
Дата	24.02.2016
Размер	2.95 Mb.
Тип	Документы

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 13

Анн Анселин Шутценбергер

Трансгенерационные связи,
семейные тайны,
синдром годовщины,
передача травм
и практическое использование
геносоциограммы
Издательство Института психотерапии
Москва
2005

Перевод с французского: И.К. Масалков Шутценбергер А. А.

Ш 97 Синдром предков: Трансгенерационные связи, семейные тайны,
синдром годовщины, передача травм и практическое использование
геносоциограммы. — М.: Изд-во Института психотерапии, 2005. — 256 с.

Эксклюзивное право издания книги на русском языке
принадлежит Институту психотерапии. Все права защищены.
Любая перепечатка издания является нарушением
авторских прав и преследуется по закону.
Опубликовано по соглашению с автором.

Все мы являемся звеньями в цепи поколений, и порой нам приходится, к собственному удивлению, «оплачивать долги» прошлого наших предков. Эта своеобразная «невидимая преданность семье» подталкивает нас к неосознанному повторению приятных ситуаций или печальных событий. Мы менее свободны, чем полагаем, но у нас есть возможность отвоевать свою свободу и избежать роковых повторений в нашей семейной истории, поняв сложные хитросплетения в собственной семье.

Эта книга во Франции выдержала 15 изданий. Она является результатом -двадцатилетней научной деятельности и клинической практики Анн Ансе- лин Шутценбергер. Случаи, которые она приводит, по драматизму, «эмоциональному градусу» и таинственности превосходят самые смелые фантазии авторов готических романов. Иногда они шокируют, иногда пронзают острой болью и всегда напоминают о том, что каждый из нас является частью общей для всех истории и даже самые отдаленные события гораздо ближе к отдельному человеку, чем можно себе представить.

Исследовательский и терапевтический аспект книги представляет обоснования тех явлений, с которыми автор работает с помощью своего метода — трансгенерационной психогенеалогической контекстуальной терапии. Один из основных его «инструментов» — геносоциограммы — позволяет распутать сложный клубок семейных историй, выявить связи между поколениями и прервать цепь бессознательных повторений, чтобы человек мог осознать собственное предназначение и использовать свой шанс в жизни.

ISBN 5-89939-051-4

©А. А.Шутценбергер, 1993 © Издательство Института психотерапии, 2005

ОГЛАВЛЕНИЕ

ОГЛАВЛЕНИЕ 4

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ 18

ЖИВУЩЕЕ ПРОШЛОЕ.
ПОПУГАЙ ДЕДУШКИ 19

ОТ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО
К ГЕНОСОЦИОГРАММЕ 22

Уже Фрейд... 23

Юнг, Морено, Роджерс, Дояьто и другие 25

Генограмма и геносоциограмма 31

Фрейд и «тревожащая странность» 32

СЕМЕЙНАЯ ТЕРАПИЯ
И ГЕНОГРАММА/ГЕНОСОЦИОГРАММА 37

Группа Пало Альто 39

Стратегическая системная терапия 41

НЕВИДИМЫЕ ЛОЯЛЬНОСТИ 46

Концепция Ивана Бузормени-Надя 50

Парентификация 50

Семейный миф или сага о семье 53

Личный пример 55

Семейная «бухгалтерия». 59

Базовая безопасность. Несправедливость 59

Н есп рав едя и вость 65

Обида 66

Несправедливость судьбы 67

Трансгенерационный страх. 69

Травматизм «ветра пушечных ядер» 69

«Это несправедливо...» 69

Пережитая несправедливость, 69

«настоящая справедливость» 69

Пассивная агрессивность 70

ПСИХОСОМАТИКА/СОМАТОПСИХИКА 71

«Body mind connection» 71

Трансгенерационные связи. 73

«Бухгалтерия долгов и заслуг». 73

Пережитая несправедливость 73

«Зубастые подарки» 83

«Гроссбух» святого Николая 89

Мы все происходим из «смешанных пар» 93

Индивид и семья 95

Синхронная карта семейных событий 99

Семейные правила 105

Быть лояльным членом группы 111

Контекст и классовый невроз. 113

Провал в школьной учебе 113

СКЛЕП И ПРИЗРАК 119

Охотник за бабочками 127

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СМЕРТЬ 132

Эрже и Тентен 132

Семейные бессознательные повторения 134

в дни годовщин: 134

несчастный случай со вдовцом 134

Болезнь приемного ребенка 136

Тайна смерти родителей и своего происхождения: дети депортированных 137

Случай Робера - разрывы и тайны 139

Геноцид и пережитая несправедливость: рабство, депортация, массовое бегство 143

Открытие синдрома годовщины 159

Обмены и взаимодействие 163

Мой стиль работы 165

Синдром годовщины 177

«Невидимые лояльности» и «фракталы» 185

КАК СТРОИТЬ ГЕНОСОЦИОГРАММУ? 190

Условные обозначения 191

Биографическая реконструкция. 198

Метки, ключи, границы памяти и ограничения метода 198

Основы идентичности: имя и фамилия. Фамилия или отчество: «Как тебя зовут?» 204

Значимость имени. Нить Ариадны 212

Важность контекста (исторического, экономического, культурного) 214

Жизненный контекст (учеба, путешествия, проживание в дальних краях). 218

Имя-код, имя-травести, имя-криптограмма 218

Мы все метисы? 220

Наследники двух культур 220

Внебрачные дети, побочные дети. 222

Примеры социального и семейного «стыда» 222

Задачи геносоциограммы 224

МОЯ КЛИНИЧЕСКАЯ ПРАКТИКА
В ТРАНГЕНЕРАЦИОННОМ МЕТОДЕ 228

Группа, Мари и другие 234

Вновь обрести свою идентичность. 246

Передача 246

Запас прочности 248

«Базовая безопасность». 248

Жизненный порыв 248

Трансгенерационное и интергенерационное. Память, к которой вновь обращаются: живая память или провалы памяти 256

Синдром годовщины и семейная невидимая лояльность 259

Шарль: синдром годовщины и невидимая лояльность семье 260

Марк: семейное повторение 265

несчастных случаев 265

Жаклин: армянский геноцид 269

Семейная конфигурация 276

и синдром «двойной годовщины» 276

Годовщина - период уязвимости, 276

«стресс годовщины» 276

Два брата, выживший и умерший 277

Люсьен и мадам Андре: генеалогический инцест 280

Две молодые мадам Раванель: непроясненный генеалогический инцест 282

Переданное наследство и структура семьи 289

Семья де Мортеяак: 290

смерть детей в раннем возрасте 290

в нескольких поколениях 290

Предсказания и проклятия в истории 291

Эффект «сильного слова». 293

Проклятие Катона: 293

«Delenda Carthago est» 293

Священник: эффект неверно понятого «сильного слова» 295

Ван Гог, Дали и Фрейд: замещающий ребенок и ребенок восстанавливающий 299

Сандрина и другие: 302

помечающая - помеченная годовщина 302

Четыре других примера: 305

мусульмане; Жак/Жаклин; понедельник на 305

Пасху 1965 г. - след Севастополя; Изабель 305

Ноэль: конфликты пищевых привычек и «диетической идентичности» 307

выводы 311

ВЕРХНИЙ ЯРУС ТРОПИЧЕСКОГО ЛЕСА 311

И ЧЕЛОВЕК 311

ПРИЛОЖЕНИЯ 320

Определение «склепа» и «призрака» по Николя Абрахаму и Марии Тёрёк 320

О душе женщины 331

Пример субституционного инцеста,, взятый из истории литературы 332

«Я припоминаю»: 334

Стигматы семейной памяти о не совершённом трауре 334

Травматизм 334

«ветра пушечных ядер» 334

Инцест 336

и инцест второго типа 336

Синдром годовщины 337

Два клинических случая «синдрома годовщины» 339

Ноэлла, или одинокие годовщины со скальпелем 341

Фрейд, или «Оно говорит 341

с другой сцены» 341

Семейное и групповое со-бессознательное (Дж.Л.Морено). 343

Социальное и межличностное бессознательное 343

НЕКОТОРЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ДАТЫ, 347

относящиеся к приводимым клиническим случаям 347

Жизненный контекст (учеба, путешествия, проживание в дальних краях). Имя-код,

Ван Гог, Дали и Фрейд: замещающий ребенок

Моей дочери Элея и моим внукам Од, Пьеру и Франсуа. Моим стажерам, больным и студентам с благодарностью за то, что благодаря им я столько узнала о передаче, научении и повторениях собьипий

от поколения к поколению.

«Мертвые невидимы, но они не отсутствуют». Блаженный Августин

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

В последнее время стало модным использовать трансгенерационный метод. В практическом плане он хорошо вписывается в терапию и учебные курсы, поэтому необходимо, чтобы те, кто занимается как клинической практикой, так и преподаванием, имели более четкие представления о том, какие связи существуют между эмоциями, биологией и явлением трансгенерационной передачи.

Иными словами, многие люди без аналитического и/или психотерапевтического образования считают возможным самостоятельно использовать трансгенерационный метод.

В этом и заключается реальная опасность, о чем должны быть предупреждены пациенты и клиенты.

Анн Анселин Шутценбергер, почетный профессор ряда университетов, психодраматист, психотерапевт, групповой аналитик

ЖИВУЩЕЕ ПРОШЛОЕ.
ПОПУГАЙ ДЕДУШКИ

Было прекрасное летнее утро.

Я приехала на каникулы к коллегам и друзьям на юг Франции.

Проснувшись рано, я бесшумно вышла в сад посмотреть на восход солнца над горами позади Сен-Ббма*. Не зная привычек хозяев дома и не желая причинить беспокойство, я затаилась около бассейна под кронами сосен.

Отовсюду веяло спокойствием... Везде чувствовались порядок и красота... роскошь, спокойствие и нега.

«За стол! — неожиданно прокричал вдалеке властный голос. — За стол! Быстро, быстро, быстро, за стол!..» Собаки, а следом за ними и я устремились в просторную столовую. Однако там... не оказалось ни души.

Твердый мужской голос, уверенный в своих особых правах и привыкший давать указания, повторял: «За стол! Моника, быстро! За стол! И держись прямо!» Я инстинктивно выпрямилась.

Собаки, ориентируясь на голос, остановились перед... клеткой с попугаем, подождали, сделали «служить»... и удалились на прежнее место, Я была озадачена не меньше, чем они, и в ожидании завтрака вернулась в сад.

Позже, за настоящим воскресным завтраком, с его теплой и дружеской расслабляющей атмосферой, мой друг Мишель объяснил, что после смерти дедушки унаследовал попугая — столетнюю птицу, которая иногда «говорила» так, как говорили прежде в семье, приводя всех в изумление.

Это мог быть то голос дедушки (врача), зовущий всех домашних, — главным образом внуков к столу, или кого- либо иного из членов семьи или друзей. Никто не знал, что будоражило память попугая и кто должен был из нее появиться.

Для моих друзей «семья» всегда оставалась рядом. Какое ощущение соприсутствия, какую теплоту, дружественную атмосферу привносил этот попугай, какое чувство преемственности поколений и успокаивающую уверенность! Но в то же время какие тайны могли бы появиться на свет, какие «невысказанные» запреты, какие приказы возникали из памяти?

Это было прошлое, прошлое живое, вечно живое и взаимодействующее с настоящим.

Эта история открыла мне доступ к прошлому-настояще- му, происходящему-становящемуся (allant-devenant).

«Мертвец хватает живого», — испокон веков говорят нотариусы, повторяя римскую максиму.

Мы продолжаем цепочку поколений и оплачиваем долги прошлого, и так до тех пор, пока «грифельная доска» не станет чистой. «Невидимая лояльность» независимо от нашего желания, независимо от нашего осознавания подталкивает нас к повторению приятного опыта или травмирующих событий, или несправедливой и даже трагической смерти, или к ее отголоскам.

Ницца—Иер, 1989

Мне хотелось бы поблагодарить Фрагу Томази, без которой эта работа не появилась бы на свет, и Лолиту Лопес — аспирантку из Ниццы, которая любезно и терпеливо печатала и перепечатывала на своем компьютере дюжину правленых версий этого текста.

За появившиеся одно за другим 15 изданий я хотела бы вынести особую благодарность Иву Раффнеру из издательства Desclee de Brouwer, так же как и моей переводчице на английский язык Анне Трагер, Кейт Хейс, Кейт Шевени- Тренч из издательства Routledge (Лондон и Нью-Йорк, 1998), а также Эвелин Темфрой-Бюссон за перевод на испанский язык для Аргентины.

Париж, Аржантьер и Ницца, 15 июня 2002 года

ОТ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО
К ГЕНОСОЦИОГРАММЕ

Жизнь каждого из нас является романом. Вы, я — все мы опутаны невидимой паутиной, одним из создателей которой являемся мы сами. Если бы мы научили наше «третье ухо»¹, «наш третий глаз»^{1 2} схватывать, лучше понимать, слышать, видеть эти повторения и совпадения, существование каждого из нас стало бы более ясным. Мы были бы более чувствительны к тому, что мы собой представляем, к тому, кем мы должны были быть. Так ли уж прочны эти невидимые нити, действительно ли мы не можем избегать этих «триангуляций», этих повторений?

Можно с уверенностью утверждать, что в своей жизни мы менее свободны, чем полагаем. Однако мы можем отвоевать нашу свободу и избежать повторений, понимая происходящее, осознавая эти нити в их контексте и сложности. Таким образом мы сможем наконец прожить «свою» жизнь, а не жизнь наших родителей, или бабушек и дедушек, или, к примеру, скончавшегося брата, которого мы «заменили», порой даже не осознавая этого...

Эти сложные связи поколений можно увидеть, прочувствовать или предвосхитить по крайней мере частично. Но чаще всего мы не говорим о них: они проживаются как неуловимые, несознаваемые, невысказанные или тайные.

Тем не менее можно формировать и эти связи, и наши собственные желания, чтобы наша жизнь соответствовала тому, что мы хотим, т.е. нашим подлинным желаниям, глубинным мечтам, потребностям, а не тому, чего нам «желают», чтобы было.

Если не принимать во внимание ни крайние случаи, ни экстремальные ситуации, то можно использовать свой шанс в жизни, осознать свое предназначение, «обратить в нужное русло неблагосклонную судьбу» и избежать ловушек бессознательных трансгенерационных повторений.

Сделать нашу жизнь выражением нашей глубинной сущности — в этом и состоит задача психотерапии и (пере)обучения. Обратившись к самому себе и познав самого себя, психотерапевт в состоянии лучше услышать, воспринять, увидеть и почти разгадать то, что едва выражено у клиента, что иногда проявляется через боль, болезнь, молчание, язык тела, провалы памяти, ошибочные действия, повторение, «несчастья» и экзистенциальные затруднения. И тогда, используя свои знания во всей полноте (хотя речь идет в не меньшей мере об умении быть, об умении быть с другим и слышать его, чем об умении делать или о теоретическом знании), терапевт может стать «go-between» — посредником или проводником между «Я» и «самостью» (le je et le moi) клиента, между тем, кого он ищет в себе и тем, каков он (клиент, другой) есть на самом деле, стать его «акушером» или его «знахаркой», как говорил Сократ.

Уже Фрейд...

Исходя из своей проблематики и своих собственных страданий, тревог и вопросов к самому себе, Фрейд³ обнаружил эту «другую сцену», которую каждый человек несет в себе, свое «невысказанное» или «невыраженное», {das Unbewusste, плохо переведенное в то время как «бессознательное»); эту бездну, «черную дыру, соединяющую нас с другими» (членами семьи, близкими, обществом во всей его совокупности) так же, как интер- и интрапсихи- ческое окружение, контекст. Именно это формирует нас, выстраивает, слепо влечет в равной мере к приятному или трагическому, а иногда даже играет с нами злые шутки.

Можно ли найти глубокий смысл в безобидных и банальных вещах повседневной жизни — провалах памяти, оговорках, ошибочных действиях, снах, импульсивных действиях? Какое значение придавать нашему поведению и нашим реакциям, прежде всего нашим болезням, несчастным случаям, значимым и «нормальным» событиям жизни, таким как вступление в брак (число браков, возраст), выбор профессии, количество детей, «выкидышей», смерть (в каком возрасте она наступает) ? Без помощи (хорошего) психотерапевта здесь не обойтись.

Верно ли это?

Скорее нет, но отслеживая подобные явления, накапливая информацию, можно быстро проникать в то «нечто», что работает внутри нас. Может быть, вы обнаружите у себя талант писателя, как это произошло со многими английскими романистками, или пианиста, или талант садовника, или же разрешите себе заняться учебой, или же позволите себе (наконец-то) предаться удовольствиям.

Само собой разумеется, что работа с тремя — пятью поколениями отсылает нас к бессознательному и его проявлениям, а значит, к Фрейду и психоаналитической клинике. Я бы хотела порекомендовать читателю обратиться к Фрейду и, в частности, к его «Введению в психоанализ», «Новым лекциям по психоанализу», «Пяти психоанализом» и «Тревожащей странности», и Гроддеку — «Книге об Оно» (Le livre du Qa).

Вспомним утверждение Фрейда о выборе имен для своих детей: «Я придерживался того, что имена не выбирались под влиянием моды дня, а определялись воспоминанием о дорогих нам людях. Имена делают из детей призраков» (Фрейд [1900], «Толкование сновидений», 1976).

Фрейд напоминал, что:

«Архаичная наследственность человека не включает в себя исключительно предрасположенности, а несет также идеативное содержа-

ние следов в памяти, которые оставлены опытом, полученным предшествующими поколениями» (Фрейд 3. «Моисей и монотеизм», 1939, р. 134, Gallimard, Poche, Collection Idees, 1948).

«Мы постулируем существование коллективной души (...) [и то, что] чувство как бы передается от поколения к поколению в привязке к той или иной ошибке, которую люди больше не держат в сознании и о которой вспоминают меньше всего» (Фрейд 3.« Тотем и табу», Petite Bibliotheque Payot, 180).

История психоанализа^⁴ меньше всего напоминает течение спокойной реки. Как и во всяком открытии и важнейшем направлении исследований, здесь имеются столкновения, интерпретации, толкования, поиск вслепую, разрывы, исключения, находки, прозрения.

Юнг, Морено, Роджерс, Дояьто и другие

Вспомним, что в своей работе «Тотем и табу» Фрейд говорил о «коллективной душе», в то время как Юнг^⁵ упоминал о «коллективном бессознательном».

Разрыв Фрейда со своим «дофином» (так в окружении Фрейда называли Юнга) был крайне резким; чтобы так возненавидеть, надо было сильно любить друг друга. Бруно

Беттельгейм из Чикагской школы незадолго до своего ухода на пенсию и смерти напоминал, что этот разрыв был, видимо, основан на этической некорректности, в которой Фрейд упрекал Юнга. Юнг называл этот разрыв теоретическим разногласием вокруг теории влечений.

Как бы то ни было, Юнг дополняет работы Фрейда выявлением синхронии* и того, что он называет «коллективным бессознательным».

Согласно Юнгу, это «работающее» в нас коллективное бессознательное, передаваемое в обществе от поколения к поколению, аккумулирует человеческий опыт. Оно дано от природы и, таким образом, существует вне всякого вытеснения и личного опыта. Это понятие будет иметь большое значение как для теории, так и для клинической практики.

Несмотря на то, что мой выбор был сделан под влиянием фрейдистского образования, я думаю, что время противостояния школ уже позади. Таким образом, в мои намерения не входит отстаивать позицию за или против Юнга. Но что следует отметить, так это идеи передачи из поколения в поколение и синхронии, или совпадения дат.

Следует также напомнить, что если Фрейд открыл бессознательное, невыраженное, «коллективную душу», а Юнг ввел понятие коллективное бессознательное, то Морено сформулировал постулат со-сознательного и со-бессозна- тельного в семье и группе. Приблизительно в то же время, в 1960— 1970-е годы, Франсуаза Дольто**, Николя Абрахам и их ученики, а также Иван Бузормени-Надь, ставят сложную проблему трансгенерационной передачи не полностью разрешенного конфликта (ненависть, месть, вендетта), тайн, «невысказанного», преждевременных смертей и выбора профессии.

Знание выстраивается в результате накопления, а новое видение появляется в одно мгновение. В процессе психоанализа продвижение идет в неизвестном направлении и затем вдруг появляется смысл.

Лакан сравнивал появление смысла с внезапным появлением на поверхности острия швейной иглы, пронизывающей и соединяющей несколько слоев прожитого,

Каждый терапевт, будь он психоналитиком или сторонником других направлений, является частью системы преемственности, из которой он черпает свои теоретические основы. Однако клиника часто действует наперекор догмам, и на практике мы идем на уступки, признавая это или нет^{⁶ ⁷}. Особое значение имеет способ, с помощью которого терапевт принимает, слушает, понимает и наблюдает своего клиента^. Терапевт должен «слышать» клиента и взаимодействовать с ним. Гриндер и Бэндлер показали значимость различных способов восприятия^⁸, состояния эмпатии^⁹, для того чтобы бессознательное одного человека коммуницировало^¹⁰ с бессознательным другого. При этом возникает то, что Морено называет «со-бессознательным». Самый блестящий психолог и самый крупный ученый никогда не будут настоящими терапевтами, если они не в состоянии слышать другого в его (клиента) собственном контексте».

Поэтому часто именно в тот момент, когда слово зависает в воздухе, происходит самое важное, и наиболее зна-

чимым оказывается сказанное «в дверях», «на пороге дома».

Психоаналитики имеют основание утверждать, что их профессия не такая, как другие: она не заучивается, она передается. Это в такой же мере искусство, как и наука, и способ бытия в этом мире.

Мои профессиональные «родственные связи»

Анализируя сущность процесса «передачи», мне хотелось бы упомянуть свои «родственные связи». Фрейдовскому психоанализу меня обучали два француза — Робер Жессен (директор Музея человека в Париже, который сопровождал Поля-Эмиля Виктора на Северный полюс) и Франсуаза Дольто, а психодраме — в Америке Дж.Л. Морено (Beacon, N.Y) и Джеймс Эннеис (St. Elisabeth’s Hospital, Washington D, С.). Именно им я обязана своим умением иногда делать «из лягушки принцессу»^¹¹. С тех пор мою практику и мое восприятие обогатили и другие подходы.

Я многим обязана Леону Фестингеру, Маргарет Мид, Грегори Бейтсону, Эрвину Гоффману, Карлу Роджерсу и немного терапевтам из группы Пало Альто, Рэю Бердвис- телю, Полу Вацлавику и Юргену Рюэшу, а также Луи и Диане Эверстайн. Однако именно Морено способствовал развитию моего творческого воображения, желания идти «навстречу другому» и упорства в стремлении помогать тем, кто страдает.

Этот незнакомец Морено

Во Франции Морено всегда воспринимался как немного незнакомый. Отчасти это можно объяснить, с одной стороны, его позицией по отношению к Фрейду, выглядевшей

почти психодрамой во время его полемики с Абрахамом Вриллем на 1-м Конгрессе американской психиатрической ассоциации в 1932 г.,ас другой — опубликованной в 1967 г. монографией «The Psychodrama of Sigmund Freud»^¹². На самом же деле это два великих творца, которые дополняют друг друга. В 1956 г. по случаю столетия со дня рождения Фрейда Морено напишет, что если XX век в психологии несомненно принадлежал Фрейду, то XXI век будет принадлежать Морено. Не выглядит ли это в некотором роде убийством отца, от которого хотят отмежеваться и которого хотят превзойти?

Это наскоро сделанное «открытие» в области языка бессознательного — точнее, бессознательного терапевта и бессознательного клиента, которые особым способом общаются как на кушетке, так и вне ее, или «где-то там», во времени, ставшем, таким образом, замкнутым (circulaire). Формы его проявления изучаются сегодня с помощью геносо- циограммы и трансгенерационного подхода, что также связано с Морено и позволяет именно о нем говорить как об одном из отцов-основателей.

В этом исследовании среди ключевых понятий, использованных Морено, назовем прежде всего понятие «теле» * («смесь эмпатии», переноса и «настоящей коммуникации», коммуникации положительной или отрицательной, бессознательной, на расстоянии, между людьми).

Далее укажем, что Морено предложил образное понятие «социальный атом» для обозначения наиболее значимых отношений в жизни каждого. Социальный атом — это лица, составляющие «личный мир субъекта»: его семья, друзья, близкие, соседи, коллеги по работе или спорту, те,

кого любят или ненавидят, независимо от того, умерли они или нет. Обычно главное действующее лицо (протагонист) — тот, кто работает «у доски» во вреся сессии, располагает этих лиц в виде схемы, на социально определяемых расстояниях’³, соответствующих каждому виду отношений. В этой конфигурации можно, например, послать к черту (т.е, поместить в дальний угол доски) тещу, которая причиняет вам неприятности, и вписать рядом с собой умершую бабушку, любимую и всегда присутствующую. В «социальном атоме» субъект в большинстве случаев начинает находить место для себя и фиксировать его («здесь — именно я»), и только потом находит место для других, уже после своей семьи.

«Социальный атом» отображает одну жизнь, ее ответвления, интересы, мечты или тревоги.

Можно сказать, что «социальный атом» — это геносоци- ограмма¹⁴ «здесь и теперь». Он дополняется для приверженцев Морено социометрической сеткой (аффективной) и социометрическим статусом («рангом любимости» индивида в своей группе). Именно аффективные проекции составляют «социальный атом». В работе «Кто выживет» Морено дает определение «социальному атому», этому представлению личностного мира человека; «Внутреннее и внешнее ядро, состоящее из лиц, эмоционально связанных с субъектом». ^{¹³ ¹⁴}

Генограмма и геносоциограмма

Напомним, что профессор Анри Колломб^¹⁵ разработал в Дакаре (и привез в Ницу в 1978 г.) технику геносоциограм- мы, основанную на размышлениях Морено, которые мы развиваем.

Геносоциограмма позволяет получить наглядное социометрическое (аффективное) представление о генеалогическом семейном древе с его характеристиками фамилий, имен, мест, дат, связей и главных событий жизни: рождений, бракосочетаний, кончин, значимых болезней, несчастных случаев, переездов, выборов профессий, выходов на пенсию. Геносоциограмма является комментированным представлением генеалогического древа (геног- раммы). На ней с помощью социометрических стрелок выделены различные типы отношений субъекта со своим окружением и связи между различными персонажами; соприсутствие, сожительство, содействие, диады, треугольники, исключения — «кто с кем живет под одной крышей» и «ест из одного котла», кто чьих детей растит, кто и куда убегает, кто прибавляется (рождается, приезжает) в тот момент, когда другой уходит (умирает или уезжает), кто кого заменяет в семье и как происходит раздел... особенно после смерти (наследства, подарков), одаренные, обделенные, «несправедливости» (семейные и социальные счета), повторения...

Обычно происхождение генограммы связывают с конференцией по семейной терапии Мюррея Боуэна (1967). Однако иногда утверждают, что генограмма берет свое начало в ранних размышлениях Морено о семейных комплексных связях и «социальном атоме». Большинство же практиков из области системной семейной терапии и генограммы вообще не обращались к этой «исторической генеалогии».

Профессионалы, использующие генограмму, в большей или меньшей степени углубляют аспекты, связанные с отношениями, связями, смежными областями.

Я работаю с тем, что называю геносоциограммой, при этом иду гораздо глубже и в более широком контексте, часто восстанавливая прошлое на протяжении двух веков (от семи до девяти поколений), а иногда и более того.

Психосоциальная и психоаналитическая интерпретация, дополненная «обращением к эффекту соучастия», а также отслеживанием изменений самого субъекта, его «дыхательного ритма», углубляет и обогащает исследование с помощью генограммы и выводит на подлинную геносоци- ограмму. Таким образом, выявляется сказанное и несказанное, текущие и прошлые социально-аффективные связи и отношения. Мы работаем с вербальным и невербальным, «провалами», «забвениями», разрывами, «изломами души», синхронией и совпадениями дат рождения, смерти, бракосочетания, разводов, несчастных случаев, появлением болезней, провалами на экзаменах, сближениями, годовщинами или значимыми для личности субъекта датами, с его семейным («социальным атомом») и социально-экономическим окружением, с личной психологической реальностью. И все это для того, чтобы человек лучше понял свою жизнь и смог придать ей смысл.

Фрейд и «тревожащая странность»

Иногда увиденное и услышанное в психотерапии даже опытным психотерапевтам может показаться странным.

Но когда мы слышим о таких странностях по нескольку раз и от различных больных, когда мы непредвзято и внимательно слушаем и одновременно нейтрально и доброжелательно относимся ко всему тому, что человек может рассказать, эти странности обретают смысл — субъективный для страдающего субъекта и особый смысл для терапевта, если при этом извне не «навязывается» теория, которая, вероятнее всего, будет редукционистской в отношении того

нового и неожиданного, что может появиться. И потом и только потом могут открыться новые парадигмы, которые, возможно, станут клиническими, а затем и научными фактами {создавая смысл в новых референтных рамках).

Фрейд так описывал тревожащую странность (Das Unheiml ich, 1919^{1 б}) :

«...Все то, что в людях, вещах, сенсорных ощущениях, событиях или ситуациях пробуждает в нас чувство тревожащей странности и [позволяет] из этого выводить характер, скрытый и общий по всем этим случаям.

Тревожащая странность будет этим чем-то пугающим [выделено нами], имеющим привязку к известным вещам, давно известным и всегда близким. (...) Наше исследование было проведено на серии особых случаев. [...] И только в последействии оно получило подтверждение». (Freud,

S. Е., XVII, рр. 219 et s., The «Uncanny», опубликовано в 1919).

Фрейд определяет тревожащую странность как «неожиданное возвращение элементов, которые должны были быть уже давно преодолены или вычеркнуты и которые как бы достались нам от прошлого, от первобытного человека. Это возвращение архаического или же элементов, которые могли и должны были быть вытеснены... поскольку связаны с ужасом, отвращением, тревогой, чем-то пугающим (...) связаны со временем, в котором мы живем» {ibid., 220). (Написано в конце Первой мировой войны, опубликовано в 1919 г.)

Вслед за Марией Тёрёк мы можем распознать¹⁷ в «тревожащей странности» длительный и навязчивый эффект ^] На основе литературного текста Е, Т, A. Hoffmann, L’Homme au sable, (Freud, S, E,, XVII, 233 et 219-220, 247..., London, Hogarth).

^Vf Текст Фрейда, использованный Николя Абрахамом, Марией Тёрёк и их учениками.

семейной тайны (неотступность семейной тайны), или неожиданное возвращение вытесненного, или травматизм военных ужасов (Фрейд лечил раненых при Вердене).

В этом, я думаю, и заключается одна из теоретических основ Фрейда, подтверждающая выводы, сделанные как мною, так и другими терапевтами, использующими трансгенерационный метод. Суть этих выводов состоит в следующем: в тревогах, в приступах «смертельного холода» (близкого к синдрому Рейно) и ужаса проявляются повторяющиеся кошмары потомков тех, кто пережил драмы, катастрофы и бесчисленные ужасы войны. Эти симптомы часто прослеживаются в дни поминания'и/или годовщины, если реальные факты замалчивались, не оглашались или скрывались. Сюда относятся тайны, а также несказанное или исторически известное, но не проговариваемое в семье: воспоминания о войне, лагерях, бомбардировках, стихийных бедствиях.

Все это знаки, близкие к «травматизму ветра пушечных ядер». (См. стр. 43).

СЕМЕЙНАЯ ТЕРАПИЯ
И ГЕНОГРАММА/ГЕНОСОЦИОГРАММА

Появление кино- и видеосъемок в семейной терапии позволило выявить значимость связей и способа взаимодействия в семье для ее здоровья или ее болезненности, уточнить и концептуализировать геносоциограмму как инструмент исследования и лечения, даже «придать ей лоск».

Под семейной терапией г4ы будем понимать то, что вытекает из исследований Фриды Фромм-Райхманн^¹⁶ (1889 — 1957), которая с 1948 г. работает с шизофрениками и их семьями, используя видеосъемки.

Если сновидение, согласно высказыванию Фрейда, было «королевским путем к бессознательному», то взаимодействия семьи шизофреника, отснятые на пленку и изученные в замедленном режиме, по мнению Фромм- Райхманн, помогут декодировать внутренний мир семей, стили и способы вербальной и невербальной коммуникации.

К 1956 г. в Стенфордском университете и в Пало Альто (Калифорния) вслед за Фридой Фромм-Райхманн другие

исследователи из окружения Грегори Бейтсона^¹⁷, Джея Хейли^¹⁸ , Джона Уикленда, Дона Джексона, а затем Пола Вацлавика^¹⁹ и известного семейного терапевта Вирджинии Сатир^²⁰ начали проводить исследования в этом направлении. Можно даже сказать, что благодаря счастливому стечению обстоятельств люди такого высокого уровня и столь разных направлений собрались вместе в Пало Альто, чтобы сопоставить различные точки зрения. Именно так образовалась группа Пало Альто.

Группа Пало Альто

Так называемая группа Пало Альто содержательно связана с гипотезой «двойной связи», «двойного принуждения» (double bind) серьезным нарушением общения в

семье, когда высказываются более чем противоречивые послания. Они структурируются таким образом, что на словах утверждается что-нибудь одно, а иным способом, скажем с помощью языка тела, утверждается другое. Таким образом, два утверждения взаимоисключаются или блокируются. Это так называемая «двойная связь» — «двойное послание с двойным принуждением». Поэтому, если послание является приказанием, то чтобы подчиниться, ему не следует подчиняться.

Кроме того, запрещено говорить о том, что приказание запутанно, противоречиво и «обязательно»;

Человек, попавший в положение «двойного принуждения» рискует, таким образом, оказаться наказанным (или почувствовать себя виноватым), когда воспринимает вещи «правильно», и прослыть в семье «злым» или «безумным» («больным по воле других») за то, что показал имеющееся несоответствие (диссонанс) между тем, что он видит (вос-

принимает), и тем, что он «должен был бы» видеть или испытывать.

Классическая семейная терапия, пришедшая от группы Пало Альто, в своем теоретическом подходе опирается на идеи «системы» и «гомеостаза», то есть равновесия, и «правил семьи». Такие практики из Института исследования психики, как Вацлавик, а также Витакер и Непье уже говорят о «призраке», который во время лечения пациента появляется из его прошлого, о системной семейной терапии, а спустя 20 — 30 лет они используют геног- рамму.

Стратегическая системная терапия

Рассмотрим течение семейной межгенерационной терапии*.

Представители теоретической школы, называемой стратегической системной терапией, используют парадокс, то, что его провоцирует, «больного по воле других» и его семью. Они считают, что реальная проблема больного известна ему самому и его семье. Базовый принцип этих специалистов заключается в том, что каждый может определить свою собственную реальность. Разрешение трудных жизненных ситуаций, связанных со здоровьем как физическим, так и психическим, становится сущностной проблемой. Вмешательство терапевта направлено на переопределение реальности, но более функциональным способом. Выражаясь языком Гоффмана⁷, можно сказать, что надо суметь увидеть, воспринять, поместить событие в иную перспективу, в иную рамку, в другой контекст, то есть осуществить рефрейминг.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 13