Бюллетень
Викторина
Глава
Диплом
Доклад
Паренс Г. «Агрессия наших детей»
 Скачать 1.55 Mb.
|
В близких, родственных отношениях с людьми, когда мы считаем ненависть по отношению к другому неприемлемой, мы используем обычно ряд защитных механизмов. Скажем, не допускаем мысли о ненависти к тому, кого мы любим; не хотим признавать, что тот, кого мы любим, приводит нас в ярость; приписываем свое чувство ненависти другому лицу (проекция чувства). Все это обычные защитные приспособления нашей психики, стремящейся избежать конфликтных состояний. Но тут же заметим, что перемещение ненависти и озлобенности (например, с родителей) на другое лицо, ведет к грубости, предрассудкам и привычке отыгрываться на других. Полагая, что процесс осознания ребенком своего "я", развитие представлений о лице, осуществляющем уход, а также взаимодействие с другими начинаются с первых дней жизни, мы рассмотрим эти процессы в свете теории сепарации-индивидуации и разработанной на ее основе доктором Маргарет Малер модели развития. Сепарация-индивидуация: становление "я", родственного другим Уточненная и пополненная новыми данными модель развития на основе теории сепарации-индивидуации устанавливает, что в первые недели жизни ребенок воспринимает мать как неотъемлемую часть своего внутреннего мира, как часть своего "я". Единение с матерью обеспечивает потребности ребенка и ослабляет испытываемое им психическое напряжение. Это, однако, не означает, что ребенок вполне осознает свое состояние. Кульминацией развития является начало процесса дифференциации "я" ребенка и его выхода из симбиоза с матерью. Доктор Малер назвала этот процесс сепарацией-индивидуацией, а период жизни, отмеченный такой дифференциацией, определяется ею как начальная фаза сепарации-индивидуации. Примерно в возрасте шести недель ребенок начинает демонстрировать возросшее осознание собственного "я", у него формируется еще неясное, но заметное со стороны представление о его окружении. Создается впечатление, что в этот период ребенок ощущает себя и мать как бы объединенными общей эмоциональной оболочкой. Это эмоциональное единение, заполняющее большую часть периода бодрствования ребенка, дает уникальный опыт дифференциации "я". Одним из главных постулатов школы психоанализа, опирающейся на психологические особенности развития индивидуума, является постулат о том, что наше "я" вступает в отношения с "я" других людей, узнавая себя в сопоставлении с ними, а именно в форме "объект — я". Это положение в особенности справедливо применительно к обсуждаемой фазе развития. Рассматриваемая фаза "объект — я" охватывает период до шести недель, она названа М.Малер "нормальной симбиотической фазой". Содержащийся в этом понятии смысл состоит в том, что ребенок в этой фазе развития ощущает мать частью себя, а себя — частью матери, особенно в моменты, когда она о нем заботится, кормит или когда он испытывает потребность в ней. Эта фаза достигает максимума в период между пятью — шестью месяцами жизни, после чего постепенно переходит в другие фазы развития родства. Как правило, в этой фазе отношения "объект — я" недифференцированы, ребенок не отделяет свое "я" от матери. Но когда он сыт и его ничто не беспокоит, он смотрит по сторонам, разглядывает свою кроватку, тянется к игрушкам, то есть не испытывает потребности в другом "я". Таким образом, постепенное развитие чувства "я" ребенка примерно к пяти месяцам жизни характеризуется уже значительной активностью, не связанной с обеспечивающим уход лицом. Однако все-таки основная масса переживаний ребенка в периоды его бодрствования сосредоточена на симбиотической близости с матерью. Не углубляясь в дальнейшее изложение теории доктора Малер, остановимся на часто используемом нами понятии лица, обеспечивающего уход за ребенком. Прежде всего мы имеем в виду мать. До некоторой степени это понятие относится к отцу, изредка — к родным братьям и сестрам, то есть к тем людям, которые в особенном, семейном духе привносят в отношения положительный эмоциональный заряд. Осуществляющее уход лицо, заменяющее мать или отца (например, человек, присматривающий за ребенком, когда матери нет дома), может также способствовать психическому развитию ребенка и иметь для него значение. Однако на качественном уровне такой человек вносит в эмоциональный опыт ребенка меньший вклад, чем родители, поскольку маловероятно, чтобы значимость его для психологического развития ребенка была тождественна значимости родителей. За годы нашей работы был случай, когда одна из матерей вполне прояснила для нас этот вопрос. В беседе о детях своей соседки, которых она находила очень хорошенькими и к которым питала немалую привязанность, эта мама попыталась сформулировать различие в ее чувствах к ним и к своим детям. Расставаться со своими детьми ей было гораздо тяжелее, чем с соседскими детьми, но и болезненное чувство она испытывала, когда при расставании с детьми соседки вечером, она думала о них как о своих. Как бы сильно человек, заменяющий отсутствующих родителей, ни был привязан к своим подопечным, как бы много сил ни вкладывал преподаватель в своих студентов, каким бы значительным ни был вклад терапевта в душевную жизнь пациента, — степень такого вклада не может (и не должна) достигать уровня, глубины, качества привязанности родителей к своим детям, степени их значимости для детей. Чтобы подчеркнуть это решающее отличие родственности от других типов привязанности, психологи и психиатры иногда называют родителей и детей первичными объектами ("объект" здесь значит "лицо"), формирующими друг к другу отношения первичной привязанности — в противоположность вторичным привязанностям и связям, которые мы устанавливаем со значимыми для нас людьми: соседями, друзьями, учителями и т.д. Обеспечивающее уход за ребенком лицо, о котором мы говорим, относится к первичным объектам — родителям. Вернемся к теории сепарации-индивидуации. Между шестью и семью месяцами жизни ребенок начинает осознавать границы своего "я", отделять себя от матери или осуществляющего уход лица. Например, пятимесячная Сюзан, сидящая на коленях у мамы, перестает прижиматься к ней, пытаясь получше разглядеть то интересное, что может быть в суматохе вокруг нее. Кажется, что она пробудилась от своего прежнего удобного состояния единства с матерью, слияния с нею. Малышка выглядит более настороженно, чем обычно, готовой, так сказать, действовать, более взрослой. Доктор Малер называет эту фазу развития ребенка "отделением" (hatching). Кажется, что "я" Сюзан высвобождается из симбиотического единения с матерью. В согласии с положениями теории в середине первого года жизни ребенка развивается новый этап возрастной дифференциации, происходит интенсификация как физиологических, так и психологических процессов. Параллельно усиливаются и основные агрессивные проявления в поведении ребенка. Эти проявления агрессивности не носят разрушительного характера, это манифест самоутверждения и возрастающей сенсомоторной активности. Мы наблюдаем рост подвижности ребенка, способности исследовать пространство вокруг себя, расширение способов восприятия и совершенствование мыслительных функций. Процесс сепарации-индивидуации, который характерен для этого периода развития ребенка, состоит из двух основных этапов. Первый этап охватывает возраст с полугода вплоть до шестнадцатого месяца жизни. Второй этап продолжается с шестнадцати месяцев до трех лет. (Доктор Малер подразделила каждый из них еще на несколько стадий, но такая детализация для нашего изложения будет излишней.) Начало первого из двух упомянутых этапов характеризуется физическим отделением от матери, в точности как делала малышка Сюзан. Затем ребенок, используя свои возрастающие моторные способности, проявляет растущую потребность в изучении пространства вокруг себя. Возникает впечатление, что ребенок хочет понять, что за предметы его окружают и делает попытки их освоить. В то же время ребенок опробует и свои недавно проявившиеся способности. Становится очевиден значительный прогресс ребенка в развитии его самостоятельности, осознании своей отдельности от окружения. В этот период годовалый ребенок может быть столь активен и деятелен, столь одолеваем стремлением изучать все вокруг (включая привычку класть все в рот), что у его матери не раз возникает чувство, что он "везде лезет и доставляет одни беспокойства, хлопоты и неприятности". Максимум осознания самостоятельности достигается, когда ребенок начинает понимать, что он и мать — это разные люди. Наступает второй основной этап сепарации-индивидуации. Растущие когнитивные (мыслительные) способности помогают шестнадцати—восемнадцатимесячному малышу различать людей по степени своей привязанности к ним. Так, с матерью его связывают эмоциональные узы, более крепкие, чем младенческая слитность, представляющие собой глубокую эмоциональную привязанность, уже сформированную ребенком к матери, а матерью — к ребенку. Обостренное восприятие себя отделенным от матери первоначально ведет к эмоциональному кризису. Кризис проявляется в типах поведения, указывающих на чувство тревоги и (временами) легкую форму депрессии, называемую специалистами-психиатрами "умеренной нервозностью" ("lowkeyedness"). Внутренняя борьба, переживаемая ребенком из-за конфликтных желаний, тоже отражается в определенном типе поведения. Доктор Малер подчеркивает, что внутренняя борьба вызывается, с одной стороны, желанием ребенка сохранить единое целое с матерью, связь с нею как бы при помощи общей оболочки. С другой стороны, он испытывает мощный внутренний стимул к самостоятельности и независимости от очень значимого для него лица — матери. (Допускаем, что аналогичные желания, хотя и менее выраженные, возникают и по отношению ребенка к отцу, а также к родным братьям и сестрам.) Приведем пример кризиса, о котором говорят доктор Малер и ее коллеги, проявляющегося в поведении детей двухлетнего возраста. (Иногда он может наступить раньше, иногда — позднее.) Когда Кенди было немногим меньше полутора лет, мы наблюдали ярко выраженное проявление кризиса, вызванного конфликтными желаниями. Четверо детей, которых девочка хорошо знала, разулись и пошли в игровую. Кенди, сидящая на диване рядом с матерью и целиком занятая игрушками, увидела, куда направились дети, и разулась тоже, возбужденно готовясь присоединиться к остальным. Однако как только обувь оказалась сброшенной, настроение девочки переменилось, и она снова взобралась не без помощи матери на диван. Не прошло и пяти секунд, как Кенди уселась на маминых коленях, и вдруг, разразившись слезами, начала сползать с них, будто почувствовав острую боль. Мать, озадаченная капризами дочери, обиженно ссадила ее с дивана. Кенди упала на пол, плача и извиваясь в кратковременной вспышке раздражения, что для нее было совершенно необычно. Мать ласковыми словами и прикосновениями попыталась успокоить Кенди. Добившись в конце концов желаемого, она снова взяла дочь к себе на диван. Но, оказавшись на руках матери, Кенди вновь принялась плакать и выворачиваться из рук. И опять озадаченная мать уступила и ссадила девочку на пол. Так повторялось несколько раз. Боль и страдания Кенди, которые, как мы заключили, происходили из ее конфликтных желаний быть рядом с матерью и в то же время отделиться от нее, очевидным образом отразились в замешательстве ее матери. В приведенном примере поведение ребенка поначалу ошеломило мать, но объяснение, что, с нашей точки зрения, происходит с ребенком, доставило ей немалое облегчение. Для нее это имело значение. Так как родители имеют возможность усилить позитивный характер их отношений с детьми, а значит, и влиять на последствия этого, им важно осознать два момента. Первый состоит в том, что острая потребность ребенка в переживании чувства собственного "я" и в осуществлении видов деятельности, мотивированных его "я", характерная для начальной фазы сепарации-индивидуации, должна быть поддержана родителями. Замечательный прорыв на пути к самостоятельности нуждается в защите, в создании условий для реализации исследовательских побуждений ребенка. Условия включают необходимость считаться с развивающимися способностями ребенка, его безопасность в познавательной деятельности, которая должна быть приятной и полезной. Интенсивное стремление ребенка к автономии и активности следует всячески поощрять, внимательно относиться ко всему, что способствует его психологическому развитию. Вторым важным моментом (характерным для следующей фазы сепарации-индивидуации) является развитие чувства тревоги у ребенка из-за осознаваемой им отделенности от матери. Тревога обычно возникает при обстоятельствах двоякого рода: либо ребенок воспринимает эту отделенность как нечто опасное, вызывающее чувство крайней беспомощности и неподготовленность существовать отдельно от нее; либо отделенность есть результат конфликтных желаний. Тревога и депрессия в первом случае, названные специалистами "умеренной нервозностью", проистекают из внутреннего ощущения потери, когда ослабевает всеобъемлющая связь с первичным лицом, осуществляющим уход. Вторая ситуация, для которой характерен эмоциональный кризис от невозможности осуществить одновременно разнонаправленные желания, также провоцирует сильную тревогу и болезненные переживания. (Этот вывод доктора Малер мы иллюстрировали примером поведения Кенди.) Обе ситуации, типичные для второй стадии фазы сепарации-индивидуации, чреваты возобновлением или усилением чувства тревоги от расставания и обострением реакций на постороннего. Нередко мы наблюдали возобновление этих реакций у детей и обеспокоенность такими случаями родителей. Некоторые из них замечают, что малыш, который две недели назад уже самостоятельно ходил и обследовал все вокруг, вновь стал младенцем — беспомощным, нуждающимся в уходе, ощущающим значительную отделенность от матери и боязнь посторонних. Родители считают такую перемену утратой приобретенных ранее навыков. В действительности же это — продвижение вперед, свидетельство того, что ребенок перешел от первой основной стадии фазы сепарации-индивидуации ко второй. Второй пик сепарационной тревоги и боязни посторонних тесно связан с потенциальной стабилизацией автономии "я" и укреплением отделенности от обеспечивающего уход лица. В этот период мы рекомендуем родителям осуществлять поддержку ребенка, помогать ему, успокаивать. Иными словами — не препятствовать стремлению ребенка вновь ощутить себя в единении с матерью, не жалеть ласковых слов, когда он испытывает тревогу или страх. Малыш в этот период переживает кризис отделенности от матери, но в то же время укрепляет опыт своего "я", опыт независимого существования. Эти процессы протекают в условиях прочной связи с матерью, скрепляемой эмоциональной привязанностью более высокого порядка, нежели в период симбиотической фазы. Все, о чем мы говорим, относится к развитию отношений между ребенком и родителями в первые три года его жизни. Развитие этих отношений происходит главным образом в рамках двусторонней связи (диады) между ребенком и матерью. Однако известно, что в течение этих первых трех лет ребенок может обращать свой гнев прежде всего на мать или отца, если они уделяют внимание другому человеку. Такой тип взаимоотношений в целом сложнее, чем двусторонние. Мы называем его трехсторонним, или триадой. Ранние формы триадических связей приводят к конфликтам, которые, конечно, требуют конструктивного участия родителей в их разрешении. Ранний опыт протеста и желания полного обладания матерью должен быть встречен со строгим и подчеркнуто равноправным отношением ко всем детям в семье. Спокойное объяснение родителей, что остальные значат не меньше, чем каждый в отдельности, может быть эффективным средством разрешения конфликтной ситуации. Хотя каждый ребенок и хотел бы быть единственным объектом любви, чувство, что ему отдается предпочтение по сравнению с другими, неизменно сопровождается опасением, что однажды, когда он сделает что-то не так, его перестанут любить, и он будет обречен на роль изгоя в семье. Равноправие всех детей перед родителями крайне желательно и нуждается в гарантированной защите. Специалисты в области детской психологии и клинического психоанализа давно установили, что примерно с двух с половиной лет начинается период, имеющий в жизни ребенка огромное значение: возникновение инфантильной сексуальности и в этой связи формирование Эдипова комплекса. Эта фаза в корне меняет характер отношений между ребенком и родителями. Возникновение инфантильной сексуальности Внимательные родители замечают в своих детях признаки зарождающейся сексуальности примерно в возрасте двух лет, когда возрастает их интерес к физическим особенностям своего тела. В два с половиной года наступает период активизации сексуальности, который специалисты называют "инфантильной мастурбацией". Именно в это время появляется интерес и к теме маленьких детей. Дети, особенно девочки, спрашивают, откуда берутся дети, а также о физическом строении тела, отличиях между девочками и мальчиками. Родители замечают, что дети двух с половиной — четырех лет любят играть в "семью", в "дом". Можно наблюдать еще один, более сложный, тип поведения. Довольно часто отношение девочки к матери становится заметно беспокойнее и конфликтней. Одна опытная мать, чьи отношения с двухлетней дочерью до сих пор были очень теплыми, начала замечать признаки отчуждения ребенка. Она даже как-то пошутила: "Кто-нибудь взял бы ее на годик!" Другая маленькая девочка в почти трехлетнем возрасте, хорошо относясь к матери, выбрасывала от случая к случаю мамины парфюмерно-косметические принадлежности в туалет. Однажды в подражание ей девочка надушилась и накрасилась, прежде чем выбросить все это. Девочка, по словам отца, строила ему глазки и просила сходить с ней на танцы и в кино. Похожий тип поведения наблюдается и у мальчиков. Так, например, трехлетний мальчик однажды вечером жаловался матери, что не хочет видеть дома за ужином отца. Что является причиной такого поведения? Психоаналитики выдвинули предположение о том, что оно вызвано психобиологическим созреванием, побуждаемым сексуальными импульсами. Эти импульсы — мощная сила, состоящая на службе сохранения вида, — впервые дают о себе знать на третьем году жизни ребенка и приводят к описанным выше поведенческим проявлениям, представляющим часть инфантильной сексуальности. Эти волнующие перемены в отношениях ребенка с матерью и отцом были концептуализированы как Эдипов комплекс. Развитие Эдипова комплекса начинается с возрастающего интереса к собственным гениталиям. Ребенок рассматривает их, трогает руками, задает вопросы, связанные и со своим физическим строением, и строением тела у противоположного пола: "А у нее есть пенис? А где их пенис?" Одна маленькая девочка настойчиво требовала от матери показать ей свой пенис! Первые генитальные переживания, как правило, не адресуются кому-либо конкретно, часто они сосредоточиваются на каких-либо предметах, например, игрушках. Кажется, что в этих первых чувствах нет особого предпочтения к кому-то одному из родителей. В два с половиной года в сексуальных чувствах ребенка появляется тенденция к предпочтению. У мальчиков эти чувства сосредоточиваются преимущественно на матери, у девочек главным образом (но не исключительно) — на отце. Хотя чувство привязанности и к отцу, и к матери в целом сохраняется, оно начинает определенным образом модифицироваться. Так, девочка, имевшая очень теплые отношения с матерью до двух лет, теперь начала испытывать в них значительные трудности. Здесь напрашивается вопрос: если все это так, то почему ребенок направляет свои сексуальные чувства к собственным матери или отцу? Не совершила ли здесь мудрая природа ошибки? Почему не к любому произвольно взятому представителю мужского или женского пола? Разве не было бы лучше, если бы эти чувства с самого начала были привязаны к иному, нежели родитель, лицу, дабы предотвращать инцест? Однако ребенок совершает вполне определенный выбор: мальчик стремится к матери, девочка — к отцу. На наш взгляд, это происходит потому, что плотские чувства, начавшие проявляться у ребенка, следуют руслом, проложенным чувством привязанности к родителям, которое в этот период жизни ребенка уже стабилизировалось. Это наряду с врожденной тенденцией к гетеросексуальности объясняет, почему маленькая девочка обращает свои сексуальные чувства преимущественно на отца, а не на почтальона, маленький же мальчик — на мать, а не на хорошенькую соседку. Однако ввиду мощности сексуального стимула даже в таком возрасте отмечается тенденция к переключению этих чувств на посторонних. Именно когда сексуальные чувства специфически адресуются родителю противоположного пола, мы наблюдаем кокетливое поведение маленькой девочки, заявляющей, что она хотела бы отправиться в поездку вдвоем с отцом, а маленький мальчик не хотел бы, чтобы отец пришел домой к ужину, надеясь остаться с матерью вдвоем. Конечно, желания детей такого рода благоразумно ограничивать. Ребенку не требуется сильно напрягать свой ум, чтобы понять, что удовлетворение, которого он жаждет и не получает от отца, получает кто-то другой. Отец не берет с собой на танцы и в кино хорошенькую дочь, хотя охотно берет ее мать. И маленький мальчик, конечно, видит то же самое. В результате развивается интенсивное чувство ревности. Известно, что чувство ревности сопровождается огромным страданием и, конечно, генерирует враждебность и ненависть по отношению к любимым родителям. Амбивалентность чувств рождает у ребенка весьма трудноразрешимый, опасный внутренний конфликт, развивающийся на основе конкуренции с одним из любимых ребенком первичных лиц. А поскольку чувства враждебности и ненависти приобретают значительную интенсивность, ребенок испытывает огромную тревогу, к которой добавляется страх наказания. В итоге формируется внутреннее состояние, требующее участливого отношения к переживаниям ребенка и больших усилий, направленных на урегулирование конфликта. Не справляясь с конфликтом, ребенок выражает свои переживания в форме враждебности. Прежде всего, испытывая острое чувство вины как результат работы совести, ребенок оказывается между противоречивыми желаниями и чувствами — ненавистью к матери и любовью к ней. Аналогичный конфликт между ненавистью, желанием уничтожить и любовью возникает и в отношении маленького мальчика к отцу. И так как противоречие неустранимо, ребенок пытается сам выйти из конфликтной ситуации. Маленький мальчик ищет разрешения своих конфликтных желаний, пытаясь как-то избавиться от желания жениться на матери, а маленькая девочка — от желания выйти замуж за отца. Если не сразу, то частично эти попытки ребенка уменьшают интенсивность накопившихся в нем враждебных чувств к любимому родителю. Тем самым ребенок совершенствует способность подчинять себе и конструктивно регулировать враждебные чувства не только в этом конфликте, но и при иных жизненных обстоятельствах. Еще одно важное следствие состоит в том, что у ребенка усиливается стремление к идентификации с родителем одинакового с ним пола, он хочет быть похожим на него. Целый ряд других в высшей степени важных приобретений психологического развития генерируется в процессе преодоления противоречивых желаний. Среди них — сублимация некоторых чувств и желаний. Немаловажное значение имеют последствия конфликтных переживаний: чувства ненависти и ревности, которые не могут быть разрешены детьми вплоть до пятилетнего возраста, подавляются. Эти чувства вытесняются в бессознательное ребенка, где в связи с их неизменностью и неразрешенностью они остаются в активном состоянии. Интересно, что формирование Эдипова комплекса у ребенка не исключается, если в семье по какой-либо причине отсутствует отец. Однако точно не установлено, как этот процесс протекает у ребенка в семье с одним родителем. Вероятно, здесь играет роль целый ряд факторов. Так, где отец отсутствует по причине раздельной жизни или развода, ребенок часто чувствует ответственность за это, берущую начало в его запретных сексуальных желаниях. Запретность своих сексуальных желаний и чувств ребенок ощущает, если "обнаруживает", что в жизни матери есть мужчина, как и в том случае, если узнает, что отец все же был, хотя и недолго. Но, конечно, главный вклад в налагаемый ребенком запрет на удовлетворение своих сексуальных желаний делает родитель, его реакция на выраженные ребенком желания. Конечно же, ответственные родители препятствуют сексуальным проявлениям детей и отвергают их заявления о любовных намерениях. Некоторые вопросы детской сексуальности все еще остаются без ответов. Например, вопрос о мыслительных способностях трех — четырехлетних детей, влияющих на возникновение Эдипова комплекса. Ведь известно, как легко дети усваивают увиденное и услышанное, на удивление тонко мыслят, у них богатая фантазия. Неясны также функции сознания, изнутри ощущаемое "знание", возможно, вызванное бурным развитием юных организмов. Развертывание Эдипова комплекса глубоко изменяет отношение ребенка к матери и отцу и ведет к острому внутреннему конфликту. Но в то же время преодоление конфликта приносит с собой благотворные эмоциональные и волевые изменения личности ребенка. Основные направления развития отношений Особая тема — развитие отношений между родителями и детьми школьного и юношеского возраста. Изменения социальных условий жизни отражаются на психических свойствах характера ребенка: его отдают в ясли, раньше отправляют учиться в школу. Эти тенденции неизбежно влияют на характер и качество отношений как с положительной стороны, так и с отрицательной. Если же говорить не об отдельных случаях, а проследить общие тенденции изменений, то закономерна такая последовательность. В течение первых пяти — шести лет жизни средоточием эмоционального развития является семья. Это, во-первых, происходящее в первые три года жизни ребенка утверждение своего "я" в отношениях с родителями, как это мы показали, применив теорию сепарации-индивидуации. И, во-вторых, это возникновение и частичное разрешение Эдипова комплекса, сказывающиеся на отношениях в семье, а также и на отношениях вне ядра семьи. Как уже упоминалось, опыт рассмотрения сложившихся отношений упрощает предлагаемая градация по степени близости. Так, отношения с родителями и родными братьями и сестрами рассматриваются как первичные, а отношения с ровесниками и другими взрослыми — как вторичные. Градация по степени близости зависит от характера и окраски эмоциональной привязанности между ребенком и другим лицом. В наших последующих рассуждениях мы будем придерживаться этой схемы отношений. Степень привязанности ребенка к ровесникам и взрослым обусловлена тем, как к ним относятся родители ребенка, а также характером отношений этих людей к его родителям. Кроме того, ребенок восприимчив к тому, какой характер носят отношения его родителей с теми лицами вне дома, с которыми у ребенка уже сформированы вторичные отношения. Конечно, конкретные случаи каждого из секторов отношений — дома и вне дома — очень многообразны. Когда мы утверждаем, что первичные отношения и главные цели первых пяти лет жизни формируются и легче всего поддаются воздействию внутри ядра семьи, мы упрощаем реальную ситуацию. Мы делаем это потому, что считаем такую модель в целом точной. В пределах этой модели вторичные отношения могут очень обогащать внутренний мир ребенка и играть жизненно важную роль, особенно когда первичные взаимоотношения обеднены. Вернемся, однако, к предмету нашего обсуждения. Как уже сказано, современные социальные тенденции оказывают сильное воздействие на характер и качество детских отношений. Тем не менее опыт общения и частичное разрешение Эдипова комплекса способствуют установлению отношений вне ядра семьи. В то же время ребенок сохраняет глубокую эмоциональную связь с родителями. Обучение в начальной школе значительно расширяет круг знакомства ребенка, в него входят лица, не принадлежащие к числу членов его семьи (как взрослые, например, учителя, так и сверстники). Они приобретают для него все большее значение. В этот период особенно важную роль для ребенка играют родные братья и сестры, с которыми у него сформированы первичные связи и которые являются как бы переходным звеном между семьей и внешним миром. Отношения с ровесниками и учителями не всегда складываются удовлетворительно, бывает, что и сильно разочаровывают. Игра с приятелями далеко не всегда приносит радость. Родители заблуждаются, временами думая, что их ребенок, поигравший на улице с приятелями, замечательно провел время и отдохнул. Когда ребенок возвращается домой, его загружают работой: "Ну, нагулялся, отдохнул — теперь пора и за дело!" В игре с друзьями могут возникнуть серьезные обиды, болезненные разочарования, даже приступы ярости. Ничего необычного в этом нет — приятели делают то, что хочется им, а не вашему ребенку. Они могут быть жестокими и грубыми, сами испытывать трудности и обиды, с которыми им приходится как-то справляться. Установление отношений с лицами вне семейного круга в первые школьные годы носит, однако, весьма ограниченный характер, поскольку ровесники никогда не будут так же заботиться о своем приятеле и защищать его, как это делают родители. Центральное место в жизни ребенка по-прежнему продолжают занимать родители, и именно к ним он обращается со своими проблемами, только на них он может полагаться целиком и полностью, решая значительно возросшие требования жизни. Коренные изменения в отношениях происходят в следующую фазу развития, то есть с наступлением подросткового возраста. Наиболее заметные перемены наблюдаются в физиологическом и физическом строении организма: детское тело преобразуется и становится подобным взрослому; возрастают сексуальность и агрессивность; развивается индивидуальность, укрепляется целостность личности; проявляются способности в интеллектуальной или других сферах деятельности, происходят колебания настроения, сопровождающие эти трудные перемены. Ярко проявляется и перемена в отношениях — смещение акцента с родителей, занимавших центральное место в более раннем периоде жизни ребенка, на ровесников, постепенно становящихся основным объектом внимания. Это перемещение интереса, продолжающееся примерно в течение десяти лет, полностью завершается к двадцати годам, то есть в пору юности. Задача родителей — помочь подростку наладить отношения с ровесниками, создать условия, направлять и поддерживать усилия подростка. Как известно, в подростковый период жизни изменения в отношениях усложняются, изобилуют трудностями и тревогами. Одна из наиболее серьезных трудностей, с которой сталкиваются родители, состоит в том, что подросток, преодолевая этот жизненный период, постоянно находится в напряжении. Эта особенность выражается в колебаниях настроения: в потребности быть очень близким к родителям, а иногда — не иметь с ними ничего общего; гордиться ими, иногда же — стесняться их и отвергать их внимание. Все это накладывает конфликтный отпечаток на отношения между подростком и его родителями. Сближению с родителями препятствуют также факторы, связанные с практической потребностью взрослеющего ребенка в отделенности и защите своей индивидуальности, с потребностью преуменьшать значимость родителей, отвергать их убеждения и жизненную позицию и т.д. Отношения между родителями и подростками варьируются в широких пределах. Многое зависит от качества этих отношений и от опыта, который подросток имеет вне дома. Оптимизация отношений между родителями и ребенком Мы полагаем, что знать о собственных детях родителям необходимо как можно больше, однако так же необходимо доверять своим интуиции и чутью, поскольку нет более эффективного средства воздействия на детскую агрессивность, чем внимание к вызывающим ее причинам. В психологии установлено, что люди для оптимального развития нуждаются в таких человеческих отношениях, которые вызывали бы позитивные эмоции, удовлетворяли бы открытым, прямым и честным общением, не посягали бы на нашу индивидуальность и автономность и в то же время характеризовались бы достаточной степенью отзывчивости со стороны других. Родители, способные создать такие отношения, могут быть уверены, что развитие детей будет протекать так, как к тому располагают их врожденные задатки. Впоследствии ребенок вероятнее всего разовьет способность позитивно взаимодействовать с другими людьми, на соответствующем возрасту уровне независимости. При этом враждебность развивается в минимальной степени. Мы должны подчеркнуть, что даже когда развитие личности оказывается оптимальным, оно не лишено осложнений. Прежде всего новый уровень и изменения несут с собой не только удовлетворение и радость от способности легче добиваться успеха, но также и страх перед всем новым, необычным и неопределенным. Среди обычно возникающих в подростковый период трудностей отметим такие, как депрессия, вызываемая неизбежными потерями взросления; гнев в ответ на обиды; иногда — чувство вины от ощущения своей отдаленности от тех, кого подросток любит. Иными словами, сильные и нарушающие душевное равновесие чувства (гнев, страх, депрессия, чувство вины) возникают не только под воздействием внешних проблем или вмешательства извне, они не исключаются и при нормальном развитии. Однако, когда развитие идет без отклонений, то, безусловно, преобладают периоды радостного и восторженного восприятия, сопряженного с заинтересованностью, любознательностью, с энергией поисков приложения своих сил. Здесь часто наблюдается инициатива, увлеченность трудом и творчеством. Как видим, развитие имеет неравномерный характер. Оно сопровождается подъемами и спадами, делится на отдельные периоды. Прогресс в развитии может быть незаметным за исключением таких ключевых моментов в жизни ребенка, как первая улыбка, первые шаги, слова, общение в детском саду, первый школьный день или школьный выпускной вечер. Мы полагаем, что в нервную нагрузку, которая сопровождает развитие, привносятся и интенсивные внутренние стимулы развития. Достигнув. как нам кажется, совершенства в одном, мы редко долго радуемся плодами нашего успеха, почти сразу приступая к решению следующей задачи или же возвращаясь к прежней, нерешенной, той, где нам еще предстоит поработать. Взросление сопровождается регрессией и даже временной дезорганизацией. Это происходит тогда, когда позитивные изменения затрагивают еще неокрепший фундамент психической организации ребенка. В сложных перипетиях развития регрессия особенно заметна на фоне пусть незначительных, но важных признаков роста и конструктивного настроя ребенка в целом. Например, ребенок, воспринимающий себя как очень независимую личность и чувствующий от того прилив бодрости и сил, может переживать стрессовые моменты и вновь тянуться к матери. Готовность матери помочь ребенку преодолеть стресс и одновременно поддержать в нем развивающееся чувство индивидуальности влияет на стабилизацию его новых способностей. Отношения с родителями вступят в новую фазу. если ребенок почувствует эмоциональную поддержку, их одобрение, готовность помочь ему в трудную минуту. Более чем вероятно, что у ребенка начнется процесс интериоризации позитивных эмоциональных переживаний, очень благоприятных для его развития. Интенсивность подъемов и спадов в настроении и восприятии окружающего сглаживается при поддержке извне. Каким бы неразрешимым ни казался конфликт, каким бы серьезным он ни был, это еще одна возможность попытаться его разрешить. Имеется множество примеров того, как любовь к ребенку и отзывчивость на его нужды вносят вклад в его развитие и дают возможность расти и совершенствоваться обеим сторонам — как ребенку, так и родителям. Формирование личности, способной к добрым взаимоотношениям, к отзывчивости, не может вестись без эмоционального общения, открытости и доступности к нему как родителей, так и детей. Созвучие, сходство или взаимодополнение эмоциональных переживаний — гарантия оптимального развития ребенка и его отношений с окружающими людьми. Пример с Кенди (см. выше) показывает, что растерянность его матери — прямое следствие ее эмоционального восприятия растерянности ребенка. Большей частью общение посредством обмена эмоциями устанавливается автоматически, бессознательно как для ребенка, так и для матери. Если мать будет эмоционально восприимчива, она сможет обрести очень эффективное средство влияния на чувства и настроения своего ребенка. Затруднения возникают в случае сильных эмоций, таких как ярость, ненависть, чувства вины и страха, депрессия, которые из-за крайней болезненности могут вызывать такие же болезненные реакции. Вдобавок ни одна мать не захочет признать, что ее ярость связана с ребенком или страхом за него. Непредвиденные эмоциональные переживания огрубляют восприятие, ведут к растерянности и шоку. Когда это случается, снижается вероятность того, что мать будет способна помочь ребенку. И не потому только, что растерянность сковывает реакцию или отвлекает мать от действительных переживаний ребенка, но также и потому, что лишь через собственные эмоциональные переживания мать может понять переживания ребенка. Ее эмоциональные переживания представляют собой главное средство получения информации о состоянии ребенка, о его чувствах в данный момент, требующий эффективного вмешательства. И, как всегда, здесь нужно сделать предостережение: бывает, что чувства матери не совпадают с тем, что чувствует ребенок. В этих случаях возникает опасность вторжения во внутренний мир ребенка, в его эмоциональную сферу. Родителям важно попытаться преодолеть собственные досаду и гнев или выразить их благоразумно, без враждебности. Если при этом эмоции все равно остаются очень сильными или же чем-то отличаются от чувств, обычно испытываемых матерью в подобных ситуациях, то можно считать, что это чувство индуцируется в ней ребенком. Припоминание ситуаций ближайшего прошлого помогает решить, есть ли для идентификации чувств основания. Если есть, то для матери наступает момент конструктивного вмешательства в ситуацию. Когда соответствие эмоциональных состояний установлено, а момент вмешательства определен точно, родители отмечают положительные изменения в чувствах и поведении ребенка, хотя, возможно, и не сразу. Приведем пример, иллюстрирующий такой эмоциональный перенос. Ребенок вызывает гнев матери, но она, вместо того чтобы выплеснуть свой враждебный настрой на ребенка, быстро обдумывает ситуацию и использует свои переживания для конструктивного вмешательства. Мать двухлетнего мальчика, увидев, что он потянулся рукой к осветительной розетке, строго приказала сыну не делать этого. Опасное поведение ребенка сильно взволновало мать и ее предостережение прозвучало гораздо резче, чем обычно. Мальчик, не поняв, почему ему что-то запрещают, был в негодовании. Оказавшись втянутой в процесс обмена бурными негативными эмоциями с ребенком и почувствовав его возмущение и ответную грубость, мать была захлестнута собственной яростью, желанием накричать на ребенка и отшлепать его. Найдя в себе силы тут же остановиться, она с изумлением спросила себя, откуда у нее такая интенсивность гнева, даже ярости, и поняла, что она испытывает те же чувства, что и ребенок, рассердившийся на введенное ею пусть и необходимое ограничение. Чувство ярости у ребенка в ответ на материнское запрещение появилось как реакция на ограничение его самостоятельности, которая раньше одобрялась ею. Конечно, потом мать объяснила ребенку причины ее строгости, извинилась за то, что дает это объяснение с опозданием. Успокоившись сама, мать поняла, что сын уже ждет слов ее утешения. Выяснение причин собственной ярости помогло матери остановить эскалацию враждебности и дало ей возможность помочь сыну справиться с гневом. Итак, ребенок может индуцировать чувство гнева в матери, если она эмоционально открыта и доступна. Примеры провокации гнева и ярости не доставляют приятных эмоций читателям, не говоря уж об испытываемых родителями чувствах, когда ситуация к ним располагает. Например, случай, когда ребенок намеренно противоречит родителям, психологически противопоставляя себя и свою независимость их требованиям. Гнев — средство эмоционального дистанцирования и ускорения процесса становления "я", утверждения независимости от родительского диктата. Особенно наглядно это проявляется, когда, например, двухлетний малыш в ответ на предложение матери отведать любимого им лакомства, допустим, мороженого, говорит: "Не хочу!" Невзирая на запрет, ребенок (это также характерно и для подростков) может взять со стола горячую чашку с кофе и повторять свои попытки до тех пор, пока запрещение делать это не превратится в угрозу наказать. Важно, чтобы родители признавали потребность ребенка быть независимым и в то же время положительно реагировали на готовность ребенка возобновить близкие отношения, которые ему ранее потребовалось прервать. В другой ситуации ребенок может специально провоцировать родителей на гнев, чтобы посмотреть, как те поведут себя, испытывая чувство, которое ребенку и самому трудно переживать и преодолевать. Как правило, эта провокация бессознательная; ребенок проверяет: могут ли родители сердиться без потери дара речи, без приступа раздражения, без грубых действий и в то же время как-то выразить свое неудовольствие? Если это у них получается, ребенок приобретает полезный опыт, учится справляться с реакцией гнева. Потом, возможно, он интериоризирует эту ситуацию, отождествит себя с родителем и в итоге научится подавлять в себе чувство гнева. Эти примеры следует дополнить одним важным выводом: гнев матери не такое уж агрессивное чувство, если он компенсируется ее любовью к ребенку. Рассердившись, мать не должна преступать грани враждебности и не сердиться слишком долго. Ребенок признает естественное чувство недовольства своим поведением, если он знает, что мать любит его. Качество отношений и характер детской агрессивности Обсуждая проблемы детской агрессивности, мы разделяли ее проявления на деструктивные и недеструктивные, описывали признаки той и другой, подчеркивали тот факт, что в обеспечении здоровой агрессивности (например, веры в свои силы) и предупреждении развития излишней враждебности центральная роль принадлежит положительной эмоциональной привязанности между ребенком и родителями. Любовь, ее очевидность для детей, уважение к ним и их самосознанию, умение родителей поставить себя на их место и попытаться понять особенности их поведения — все это стимулирует развитие положительной привязанности; в тех же случаях, когда не удается установить такие отношения с самого рождения, никогда не поздно начать налаживание их с любого возраста. Положительная привязанность — лучшее и наиболее надежное для родителей средство помочь своим детям справляться с гневом, враждебностью и ненавистью, которые не исключаются и при нормальном развитии. Мы снова подчеркиваем, что даже наилучшим образом организованный процесс воспитания ребенка сопровождается переживаниями чрезмерного неудовольствия и соответственно враждебности и ненависти к родителям. Мы также отмечали, что установление ограничений, необходимая мера в процессе воспитания любого ребенка, является главным источником чрезмерного неудовольствия. Это же чувство вызывает разлука с родителями, например, необходимость матери каждый день уходить на работу. Если ребенок ощущает недостаток внимания к своим потребностям со стороны родителей (что может объясняться их эмоциональным состоянием), это тоже становится источником чрезмерного неудовольствия. Имеются, однако, способы эффективно регулировать все эти отношения. Пример. Отец четырехлетнего Томми, погруженный в скорбные переживания из-за смерти своего отца, не заметил, что сын упал и поранил колено. Томми при виде мрачного отца дуется, но ничего не говорит. Проходит полчаса, и отец, как бы очнувшись, замечает случившееся: "Знаешь, я видел, что ты упал. Прости. Я думал о дедушке и очень грустил. У тебя все в порядке?" Сын, ничего не говоря, показывает на ушибленное колено. "Дай-ка я посмотрю", — зовет его отец. Томми мгновение колеблется, но потом подходит к отцу, хлопает его по плечу и говорит: "Все в порядке, папа". Уже сын утешает отца. В иных случаях факт признания родителями своей эмоциональной недоступности для ребенка может исправить промах и объяснить причину невнимания к нему. Чем устойчивее положительная эмоциональная привязанность между ребенком и родителями, тем легче ребенку преодолеть свои враждебные чувства. Конструктивное разрешение чувств враждебности и ненависти прививает ребенку более здоровый стереотип адаптации к окружающему, укрепляет навыки перемещения и подавления негативных чувств. Позитивная привязанность нейтрализует конфликтность амбивалентных чувств, что благоприятно скажется в будущем. Без сомнения, любовь к детям — наиболее важный компонент правильного воспитания. Конечно, мы не можем научить родителей любить детей, но, к счастью, большинство из них не лишено этого чувства. Являясь ключевым фактором воспитания, любовь, однако, сама по себе не обеспечивает развития моральных и интеллектуальных качеств личности. Важнейшим условием воспитания является необходимость борьбы с агрессивностью детей. Родители, усиливая положительный аспект привязанности, создают защитный барьер от развития чрезмерной враждебности. Родителям необходимо осознать важность эмоциональной доступности, эмоционального общения, которые не дают развиться агрессивности ребенка. Дети должны быть уверены, что в трудный момент они могут положиться на родителей и получить их помощь. Иногда случается, что родители не могут все время быть рядом с ребенком и общаться с ним. Однако если в ближайшем будущем родители найдут возможность уделить внимание ребенку и его нуждам, то ситуацию можно поправить. Например, если мать или отец, занятые на работе, не могут отвлечься на звонок из дома от встревоженного чем-то ребенка, необходимо объяснить ребенку, что они сами позвонят сразу же, как только освободятся. Родителю не придется приходить на помощь тотчас, если он приучит ребенка к своей отзывчивости. Конечно, "ближайшее будущее" тоже имеет свои пределы, оно не должно наступить, скажем, через два года. В то же время родитель не должен оправдывать себя, обещая, что станет отзывчивым к ребенку, когда тот подрастет. Конечно, в некоторых случаях маленький ребенок способен подождать удовлетворения своей потребности в общении с родителями. Например, если мать больна и не может быть доступна в течение нескольких дней, ребенок не станет требовать, чтобы мама отозвалась на его проблемы. Но если ребенок не чувствует эмоционального отклика от родителей, с которыми все в порядке, то, вероятно, его доверие к ним будет в какой-то мере подорвано. Агрессивность не будет развиваться, если родители умеют ставить себя на место ребенка или сопереживать ему. Поняв, какие чувства переживает ребенок и о чем говорит его поведение, они без труда найдут способы унять его тревогу и беспокойство. Поскольку сопереживание — это способность чувствовать то, что переживает другой без наличия раздражителя, вызвавшего чувства переживавшего, то наилучший путь усилить эту способность - попытаться на время представить себя на месте ребенка, столкнувшегося с определенной проблемой, и прочувствовать его состояние. В конце концов все мы знаем старое мудрое изречение: "Относись к другим так, как хочешь, чтобы они относились к тебе". В воспитании детей этот принцип применим и к ребенку, и к родителям. Мать, чувствующая состояние своего малыша, в нужный момент обязательно придет ему на помощь — например, возьмет ребенка на руки или отпустит его с колен на пол, когда ему этого хочется. Умение сочувствовать помогает ей определить моменты, когда ребенок желает сделать что-либо сам, реализовать свое стремление к независимости и саморазвитию. Мы не раз слышали сетования родителей на то, что им не рекомендовали постоянно брать детей на руки, потому что это делает их слишком зависимыми. Однако это очередное заблуждение. Действительно, некоторые матери постоянно держат ребенка на руках, но это обычно потому, что они не разбираются в желаниях и потребностях ребенка. Возьмем, например, мать, которая не спускает ребенка с колен, хотя он явно хочет соскользнуть с них. В этом случае мать навязывает ему свои желания, не осознавая стремления ребенка отделиться от нее, проявить свою волю. Сочувственное внимание матери к ребенку, ее чуткость и отзывчивость к его нуждам подскажут ей тактику поведения. Эмоциональное общение делает язык жестов ясным еще до того, как ребенок начинает говорить. Например, желание сблизиться обычно выражается маленькими детьми в виде протягивания рук в сторону матери, ухватывания за ее ногу, подползания к ней или вскарабкивания к ней на колени. Желание удалиться от матери ребенок обычно выражает, отворачиваясь от нее, ерзая на коленях и сползая с них. Конечно, реакция матери в этих случаях должна соответствовать потребностям ребенка, обеспечивать их удовлетворение. Это означает, что к чередованию потребностей ребенка в близости и отделенности мать относится с уважением. Таким образом, суждение о том, что держать ребенка на руках — значит лишать его самостоятельности, в принципе неверно. Напротив, вероятность зависимости возрастает, если потребностями малыша пренебрегают. Когда ребенок просится на руки, и мать выполняет его просьбу, то, безусловно, потребность в близости уменьшается. Чересчур зависимым и привязчивым ребенок становится в случае, если его потребности оставляют без внимания и тогда удовлетворение их увеличивает степень нуждаемости в матери. Более того, любая мать знает, что малыш не склонен засиживаться на родительских коленях, если чувствует себя в безопасности. Сочувствие тесно связано с необходимостью уважать ребенка. С первых дней рождения с ребенком надо считаться как с личностью, все его сильные и слабые стороны, достоинства и недостатки, способности или отсутствие таковых — все соотносить с возрастом. Нетрудно проверить, существует ли уважительное отношение к ребенку, если спросить себя: "Хотел бы я, чтобы со мной обращались так, как я обращаюсь со своим ребенком?" Ответ покажет, достаточно ли вы уважаете своего ребенка, а значит, и степень сочувствия его переживаниям. Уважение — важный компонент воспитания самостоятельной, полноценной личности, с раннего возраста осознающей свою особость, отделенность от любимых, близких людей. Привлекая своего малыша к полезным занятиям, соответствующим его возрасту, родители помогают развитию его нравственных и интеллектуальных качеств: самостоятельности, отзывчивости, способности прийти на помощь другому, освоить навыки труда и обучения. Этому помогают соответствующие возрасту игры. Родители интуитивно следуют этой рекомендации, например, обучая своих детей речи, счету, помогая им научиться ходить. Полезные занятия, в особенности игры, укрепляют отношения между ребенком и родителями. Когда ребенок слушает объяснения, почему расплескивается сок из чашки, что будет, если слишком сильно сдавить бумажный стаканчик с содержимым, он не только получает первые уроки физики. Это — общение, доставляющее удовольствие и радость. Игра родителей с детьми крайне благоприятствует оптимизации отношений между членами семьи, даже если в иные минуты она и приносит огорчение или заставляет волноваться, как, например, в состязательных играх. Но опять надо напомнить о соответствии игр возрасту. Не редкость, например, когда отец слишком далеко заходит в игриво-насмешливом обращении с малышом. Своей повышенной активностью он может истощить терпение ребенка и вызвать у него болезненную реакцию на такое обращение. Как часто мы слышим сетования раздосадованной матери, что отец чересчур груб с ребенком! Но если отец внимателен к состоянию ребенка, полон сочувствия к нему, то игра доставляет малышу огромное наслаждение, восторг, вызывает в нем чувства привязанности и любви. Отцы, умеющие поставить себя на место ребенка, могут быть источником огромной радости для детей! Конечно, в играх с детьми более старшего возраста приходится решать такую проблему, как отношение к проигрышу той или иной стороны. Здесь требуются особая чуткость и умение не демонстрировать свои знания и силу, которые могут вызвать разочарование ребенка. Взаимная заинтересованность, любовь и теплота сохранятся в памяти надолго, эти воспоминания сыграют свою роль, когда отношения будут переживать не лучшие времена, когда ребенок будет испытывать к родителям враждебные чувства. Еще об одной стороне отношений между родителями и детьми хотелось бы сказать: с детьми необходимо разговаривать с самого начала их жизни. Отвечать на их бесконечные вопросы, объяснять свои поступки и поступки детей, обсуждать случившиеся события и т.д. Разговор, разъяснения и ответы на детские вопросы — все это вносит свой вклад в усиление положительного аспекта отношений между родителями и детьми. Это не означает, что родители не могут иногда сказать ребенку, что устали, что они заняты и не смогут сейчас говорить с ним. Однако важно осознавать преимущества устного общения с детьми. Мы давно советуем родителям, желающим, чтобы подростки делились с ними в трудные моменты жизни своими переживаниями, начинать общение с ребенком, когда он еще не умеет разговаривать. И последнее по порядку, но не по важности: уважайте себя. Возьмите обязательство помогать вашим детям становиться полноценной, развитой личностью. Работайте над формированием положительных взаимоотношений с ними. Помогайте им справляться с агрессивностью. Никому не приходится работать над этим так много и упорно, как вам, и никто, кроме вас, не способен внести в дело воспитания ребенка столь же ценный и действенный вклад. Старайтесь понять вашего ребенка, его желания и интересы, терпеливо помогая осуществлению одних и столь же терпеливо отсекая другие. Попытайтесь быть как можно честнее перед собой и перед ребенком. Не судите себя слишком строго и не ожидайте слишком многого от своих усилий. Быть родителем — тяжелый труд. Родители тоже испытывают чувства гнева и вины, им приходится преодолевать все сложности взросления и роста ребенка. Родительские способности также проявляются не сразу — случаются периоды дезорганизации и регрессии — это составная часть развития. Учитесь на этих трудностях, на неизбежных промахах, когда вы чувствуете, что как родитель поступили не лучшим образом. Ребенок поймет и оценит ваши искренние попытки понять его и помочь, даже если то, что вы делаете, — не самое лучшее, что в данный момент можно сделать. У вас будет не одна возможность исправить свои ошибки и промахи. Доверяйте вашим чувствам и ощущениям, отмечайте и радуйтесь всем вашим удачам и успехам вашего ребенка. |